Архивы==>

Проходить через ворота, приближаясь к самому дому,  действительно было страшно, даже несмотря на то, что у Тоширо было на то законное основание и разрешение главы дома.
Поместье действительно поражало – Хитсугайя никогда ничего подобного не видел прежде. Может поэтому, забыв о своей цели, он беззаботно любовался окружающими его вещами, радовался, как ребенок, хотя и был ребенком. Возможно, на это влияло то, что в Руконгае не на что было посмотреть, да и заботы были не о том. Даже сейчас, когда Тоширо стал капитаном, у него постоянно была работа – бумаги или задания в человеческом мире, но свободной минуты просто не было.
Забыв даже о том, что ему нужно побыстрее покончить с делами, Хитсугайя невольно улыбнулся и позволил себе немного осмотреться. Все-таки поддерживать статус «ледяного» капитана требует немалой выдержки, можно же иногда и расслабиться.
В конце концов, пара минут сейчас не имеет никакой разницы, а позже, если они найдут нужные документы, у Тоширо опять не будет времени ни на что, кроме бумаг.
« Самое главное, что бы не пришлось  потом обращаться за помощь в двенадцатый отряд…»
Но, как ни странно, даже эта мысль не омрачала сейчас Хитсугайю.

Кучики направился в архивы, так что Тоширо просто оставалось следовать за ним. Дом на удивление был почти пустой, отчего было слишком тихо. Хотя, может здесь всегда так – у него, например, Бьякуя ассоциировался с тишиной и размеренностью  – поэтому такое спокойствие его не удивляло.
- Не делайте ничего опрометчивого, Хитсугайя-тайчо… - в голосе слышались ледяные нотки.
« Что и следовало ожидать…»
Его мысли прервал резкий разворот Бьякуи , а затем  Тоширо оказался прижатым к стене. Хитсугайя не понимал, почему он прижат Кучики, все произошло слишком быстро, да и он не ожидал подобного. Еще какое-то время для Тоширо все было как в тумане, но его сердцебиение участилось, а  взгляд стал беспокойным  – думать в данный момент о выдержке казалось немыслимым. Вырваться было невозможно – Бьякуя был намного сильнее, да и руки капитана были крепко схвачены за запястья.
Тоширо никогда прежде не оказывался в подобных ситуациях, он даже не задумывался о подобном. К нему относились как к ребенку, почему теперь?
- Вам страшно, Хитсугайя-тайчо? Ответьте же…
Мягкий шепот на ухо, губы, почти касающиеся кожи – все это было ново для Тоширо. Именно из-за этого на щеках выступил легкий румянец, а дыхание  сбилось вконец. Все, что сейчас можно было сделать – попытаться успокоиться. Попытаться, хотя это казалось невозможным.
«Страшно ли? И если да, то чего я боюсь больше – ситуацию или необычное поведение Бьякуи?»
- Кучики-тайчо… -  тихий голос капитана немного  дрожал, несмотря на все его старания  взять себя в руки.
Что говорить Хитсугайя не знал. Сказать, что бы отпустил? Глупо. Сказать, что им нужно закончить задание – не достаточно убедительно, если Бьякуя действительно что-то задумал.
Оставалось лишь принять игру – на какое-то время. Позже капитан десятого отряда что-нибудь придумает – если будет возможность собраться – но другого выхода все равно не оставалось.
- Почему я должен бояться, Кучики-тайчо? – теперь голос был более уверенным, но не настолько, что бы сказать, что Тоширо абсолютно успокоился.

Бьякуя чуть отодвинулся – может передумал? Нет, скорее всего, в его мыслях было такое разнообразие действий, которые Тоширо было даже страшно представить - на губах Кучики мелькнула едва заметная улыбка. Или ему просто показалось?
-Вы же не думаете, что я вас отпущу, Хитсугайя-тайчо? Вы не собираетесь меня остановить? Вы же знаете, что это бесполезно...
Вопросы сыпались один за другим, и складывалось впечатление, что ответы не были нужны Бьякуе. Да и был ли смысл отвечать, если он все равно не остановится?
« Бесполезно? Бесполезно даже не попытаться…»
Но как пытаться, если на коже чувствовалось горячее дыхание, а голову начал окутывать непонятный дурман? Тоширо хотел что-то возразить, иначе это могло зайти слишком далеко, но Кучики, опустившись на колени и пристально взглянув в глаза, поцеловал его.
Это было слишком неожиданно. Бьякуя не забывал крепко держать Хитсугайю, у которого уже затекли руки, и который не мог даже пошевелиться.
Несмотря на то, что Тоширо планировал просто подчиниться, это решение вызывало противоречия внутри него.
Поцелуй прервался. Он еще несколько секунд изумленно глядел на Бьякую, оценивая ситуацию, внимательно следил за каждым его движением.
- Кучики-тайчо, я не пытаюсь вас остановить, но вы уверены, что именно этого хотите? Что не будете после сожалеть о своих действиях? - тихий и даже звучавший несколько виноватым голос прерывался, и Хитсугайя уткнулся в плечо капитана шестого отряда.
« Должно ли все быть именно так?»
И тотчас же помотал головой, и лишь сильнее прижался к Кучики, практически давая ему разрешение на дальнейшие действия – но и это пугало уже не так сильно.
В конце концов, Бьякуя был уверен в своих действиях, и именно такой уверенности сейчас и не хватало Тоширо.

Лишь несколько секунд Тоширо прижимался к Бьякуе – но вот тот приподнял его голову за подбородок - и снова пронзительный взгляд, которого Хитсугайя так хотел избежать. Только теперь взгляд был более обжигающим, чем раньше – и Тоширо невольно вздрогнул, не от испуга или прохлады камня за спиной, а от какого-то другого чувства, уже завладевшего юным капитаном.
Обычно от Кучики-тайчо веяло холодом, что чувствовалось и в его кратких, точных репликах и в его аристократичных движениях – поэтому Тоширо не чувствовал себя уютно рядом с ним. Сейчас же все было наоборот - жар разливался глубоко внутри Хитсугайи, и причиной этому был обычно бесстрастный аристократ.
-Хитсугайя...тайчо... Простите мне мою слабость.
«Слабость? Постойте, Кучики-тайчо….»
- Мнф… - Бьякуя не дал шанса ответить, незамедлительно, настойчиво поцеловав, поэтому все звуки потонули, не донеся своего смысла до того, кому они принадлежали.
Теперь в поцелуе чувствовался привкус жадности, как будто Кучики куда-то спешил, или же хотел завладеть юным капитаном до конца. Руки Бьякуи легли на талию, прижимая сильнее к себе, не давая освободиться, даже если бы капитан десятого захотел. Но Тоширо не думал об этом, несмотря на то, что какое-то время назад хотел бежать при первой возможности.
«Слабость Бьякуи… и я его причина? Не обманываю ли я сам себя?»
Неожиданно захотелось, что бы это был не обман. Интересно, будет ли капитан шестого удивлен, если Тоширо ответит ему, ожидает ли взаимность? Или это просто желание, и как только он его удовлетворит, все станет как раньше? Теперешний Бьякуя был для Хитсугайи загадкой, чем-то новым, неизвестным никому. Но то, что только Тоширо узнал, каким еще может быть Кучики, дает ему преимущество в понимании его.
Хитсугайя, руки которого, наконец, были свободны, обнял Бьякую за шею, аккуратно, почти невесомо проводя кончиками пальцев по коже, с не меньшей жадностью отвечая на ласки, не сопротивляясь, а наоборот, раззадоривая Кучики, как будто хотел проверить, как далеко тот готов был зайти. Но и сам Тоширо, заражаясь жаром, исходящим от Кучики, желал большего.

Жадно, безудержно целовавший Бьякуя, его же нежные, горячие прикосновения – все, о чем мог сейчас думать Тоширо. То, с чем он не мог справиться своей волей. Пожалуй, то, чего он больше всего сейчас хотел, невзирая на любые доводы разума, которые давно были заглушены желанием.
Теперь Хитсугайя был повален на пол, но не был прижат, хотя Бьякуя и нависал сверху. Почему-то именно в таком положении юный капитан чувствовал себя защищенным, надежно заслоненный от всего прочего. И почему-то то, что он прижат мужчиной, не уязвляло его гордость – но это сейчас, позже проблема возникнет. Скорее всего.
Неожиданно Бьякуя остановился, внимательно глядя в глаза Тоширо. Изучающее, возможно в надежде найти в них ответ на свой вопрос – и, если бы юный капитан знал какой, то незамедлительно бы откликнулся. Он чувствовал необычайную теплоту во взгляде, заворожено глядел на улыбку на лице Кучики и чувствуя мягкое прикосновение на щеке.
- Нам необходимо прерваться, Хитсугайя-тайчо. Я бы не хотел торопить события...а то вы подумаете, что я вас использую. Это не так, Хитсугайя-тайчо...вы не представляете, чего мне стоит - сдерживаться, чтобы не овладеть вашим телом... Я бы сделал это сию же минуту, не колеблясь...
Если бы время своих слов Бьякуя не прикасался губами к шее и не шептал бы на ухо, то смысл дошел бы гораздо быстрее до Тоширо. Шумный выдох и сладкая дрожь, пробежавшая по телу от его слов, выдавали юного капитана с головой. Однако секунда промедления – и действительно, Бьякуя вряд ли сможет себя сдержать. Что ж… не торопить события?
Тоширо приподнялся на локтях и, глядя в сторону, с некоторым, почти незаметным сожалением, произнес:
- Кучики-тайчо, если вы считаете это нужным, то стоит прекратить. Вы правы – я не хочу думать, что я буду использован… Пожалуй, это будет разумным решением на данный момент.
Голос звучал хрипло, что было неудивительно после столь длительного молчания и обуревавших чувств. Решимость Бьякуи могла бы испугать – но по его словам было видно, что его волнуют и мысли Хитсугайи, Настолько серьезен?
« Пожалуй, если он без колебаний готов пойти на такое…»
Впрочем, какое «такое» юный капитан все еще боялся предположить.

Бьякуя, как казалось Тоширо, не особо слушал, что он говорит. Но прочитать мысли аристократа, понять, что он ожидает, было невозможно – слишком сильный самоконтроль, даже если сейчас он немного и сорвался. Снова выжидательный взгляд и поцелуй – так сильно ему не хотелось прерываться?
Кучики притянул к себе податливое тело – слова, произнесенные шепотом на ухо, обжигали, вонзались раскаленными иголками в сердце юного капитана.
- Я же не сказал, что я вообще остановлюсь, Хитсугайя-тайчо.
Играет, то притягивая к себе, то отталкивая – или же желает показать, что теперь Тоширо полностью в его власти. Но можно было этого и не делать – Хитсугайя уже давно понял, от кого он зависит и не собирался противиться этому.
- Кучики-тайчо, я уже не знаю чему верить – вашим словам, или вашим действиям.
Губы Бьякуи сомкнулись на шее, неожиданно для Тоширо – и тот непроизвольно вздрогнул и наклонил шею вбок, не собираясь сопротивляться, предполагая, что это последнее, что позволит себе на данный момент аристократ. А значит, нужно, наконец, успокоиться и взять себя в руки.
Бьякуя поднялся, увлекая Хитсугаю за собой, не давая больше времени раздумывать. Его взгляд задержался на шее, и Тоширо лишь отдаленно предполагал почему. Впрочем, неосознанно, как будто загипнотизированный, прикоснулся к месту, где еще недавно были губы Кучики, и, слегка потерев, сильнее натянул воротник, осознавая, что это слабо ему поможет. Но это действие все же придало больше уверенности и чувства защищенности, хотя бы от чужих взглядов.
-Идемте, Хитсугайя-тайчо.
Задание требовалось выполнить, несмотря на то, что Тоширо вспомнил о нем пару моментов назад. Наконец распахнулись двери хранилища – места, куда они так долго добирались.
По сравнению с архивами Сейрейтея, здесь не так сильно пахло пылью, и было даже уютно, по крайней мере, он не чувствовал такое давление на него атмосферы комнаты, как было в предыдущий раз. Но здесь хозяином он не был – поэтому, едва вошедши, он остановился и, повернувшись к Бьякуе, спросил:
- Где следует искать, Кучики-тайчо?
Некогда хриплый голос теперь изменился на вполне привычный голос Хитсугайи, хотя тому и потребовалось немало усилий. Как и взгляд – Тоширо старался быть совершенно серьезным, но вот если голос он мог контролировать, то знать, что сейчас отражается в его глазах, он не мог, поэтому оставалось лишь надеяться, что от прежней томности там не осталось и следа.

- Мои намерения серьезны, Хитсугайя-тайчо. Но я не хочу давить на вас, не то вы сбежите, и все, чего я добивался пойдет прахом.
Складывалось ощущение, что во фразе был какой-то скрытый подтекст, но его Тоширо, как ни старался, пока уловить не мог. Впрочем, может, ему лишь казалось, или хотелось что-то услышать, чего Бьякуя не говорил на самом деле – сейчас юный капитан сам себя понять не мог. Чего говорить о том, что бы стараться понять Кучики?
- Я знаю это, Кучики-тайчо. Но вы так говорите, будто я последний трус, - Тоширо приблизился к указанной полке и начал рассматривать папки, – а это вовсе не так, к тому же, сбегать нет никакого смысла – если вы чего-то захотите, вы не дадите мне уйти.
Файл с легким стуком встал на место – и пальцы ловко стали перебирать другой. Осознание того, что он находится среди бумаг – привычная для него обстановка – успокоила и придала сил. В конце концов, стоит еще обдумать, не позволил ли он слишком много?
« Как и ожидалось, теперь черед оценки действий..не сейчас, только не сейчас...»
Невеселые мысли усугубляло лишь отсутствие какой-либо информации. Конечно, они только начали поиски в поместье, и Хитсугайя не надеялся найти что-либо очень быстро, но все же…
Перебрав еще пару папок и поняв, что информация здесь не имеет никакого отношения к данному вопросу, Тоширо задумчиво и незаметно взглянул на Бьякую. Покидать архивы пока не было никакого желания, что было тоже странно для Хитсугайи, но вполне логично.
- Кучики-тайчо, нашли что-нибудь? На этой полке нет никаких данных по этому вопросу, - Тоширо развернулся и пристально посмотрел на Бьякую, но в тоже время стараясь избегать смотреть в глаза, скользя по фигуре, но не задерживаясь ни на чем конкретно.
Во взгляде было какое-то чувство – не гнев или разочарование, но какое-то другое.
« Были ли здесь какие-то сведения? Ведь, как глава дома, вы должны знать».
Однако высказать свои мысли вслух юный капитан так и не решился, лишь вновь повернулся к полкам и начал повторно перебирать папки, в надежде, что он просто пропустил нужную информацию.

Даже не видя капитана шестого отряда, Хитсугайя почувствовал его молчаливое согласие на свою фразу. Вернее, не согласие – абсолютная уверенность буквально во всем, будь то действия или что-то еще. Или это Тоширо просто высказал мысли Кучики вслух? Сейчас уже было неважно. Да и разобраться в этом было невозможно.
Хитсугайя с некоторым неудовольствием отметил про себя, что сдался слишком быстро, и что если Бьякуя продолжит начатое, то сил сопротивляться не будет – и это действительно тревожило. Единственным оправданием была полная неожиданность, но Тоширо не привык искать оправданий. Вообще, если задуматься, день был странный с самого начала, и поводов для беспокойств появилось навалом - и из-за этого мысль была слишком ленивая, что бы перерасти в нечто большее, чем просто несвойственная ему нервозность. Возможно поэтому Хитсугайя старался найти хоть что-то привычное во всей ситуации – но и этого не находилось. Еще и чертовы документы, упорно не желавшие отыскиваться - все это выбивало из колеи. Это ли повлияло на поведение Хитсугайи или нет - но он непроизвольно выругался, благо, что едва слышно и не так крепко, как это делают пьяные лейтенанты.
Файл со стуком вернулся на полку, и, возможно, именно из-за этого стука Тоширо не услышал шагов Бьякуи, хотя оставалась вероятность того, что просто шаги были тихими сами по себе. Тем не менее, Кучики оказался рядом, прижимая юного капитана к себе - однако вырываться Тоширо не стал, ощущая не сильное, но приятное давление рук на талии. Но если бы секунду назад файл не оказался на полке, то сейчас он бы валялся на полу – и от неожиданности в том числе, в этом Хитсугайя был уверен.
- Здесь не было никаких сведений о пустых. Я лишь хотел побыть с вами наедине, с самого начала.
Хитсугайя лишь хмыкнул - понимание этого было сразу, но окончательно сложилось лишь несколько минут назад, когда Тоширо вопросительно разглядывал Бьякую – вот только получилось как-то не очень, с оттенком судорожности и не слишком выражало негодование, которое, впрочем, мгновенно испарилось. И всему виной было странное действие Бьякуи, сначала почти промурлыкавшего фразу, а затем потеревшегося о шею Тоширо, словно кот.
- Вы могли сказать это сразу, тогда я бы не терял время на поиски, - почему-то шепотом произнес Хитсугайя.
По мере осознания того, какой смысл могла приобрести эта фраза, он смутился, однако исправляться не стал – бессмысленно. Поэтому, постаравшись придать максимальную убедительность и серьезность своему голосу, он продолжил:
- Впрочем, времяпровождение в особняке было достаточно приятным, чтобы обвинить вас в чем-либо.
Внезапно для него самого, в голове было достаточно ясно – и, скорее всего, из-за того, что он смирился со всем неожиданным и необычным, что происходило с ним за столь короткий период времени.

Похоже, слова возымели какой-то эффект, вот только не тот,  который ожидал Тоширо.  Бьякуя немедленно выпустил его из объятий, и уже этого хватило, чтобы понять, что Кучики рассержен – да и аура, исходящая от него стала какая-то угрожающая. То, что сейчас аристократ все еще продолжал стоять за спиной пугало – именно в данный момент Хитсугайя не хотел настолько открываться перед ним, именно в данный момент он боялся его. И это было мучительно.
Буквально секунда – и Бьякуя, сильно схватив за запястье, вывел его из комнаты и потащил вглубь особняка. О пункте назначения юному капитану задуматься было некогда, он пытался вырваться, возмущенный столь бесцеремонным обращением.
- Кучики-тайчо, - голос дрожал от негодования и обиды, - отпустите немедленно!
Как по-детски, но в тоже время единственное, что могло прийти на ум. По сути, Тоширо и был ребенком. Никакие уговоры не действовали, и попытки остановить не приносили успеха - Бьякуя явно был намерен выполнить то, что задумал.
Дотащив упирающегося мальчишку до комнаты,  - как оказалось, это была спальня – Бьякуя швырнул его на кровать – довольно неприятно, из-за чего Хитсугайя поморщился - и мгновенно навалился сверху. К этому времени, Тоширо уже ничего не соображал, растерянно уставившись на капитана шестого отряда и с трудом  произнеся:
- Бьякуя… - на данный момент все правила субординации вылетели из головы, да и нужны ли они были? – Какого черта?
Запястья были крепко зажаты у мальчишки над головой, и от столь яростной хватки они начали затекать – но Тоширо не обращал на это внимания.  Он дрожал от изучающего взгляда, он был абсолютно беззащитен перед этим человеком, но в тоже время он был очарован им – холодностью, строгостью, решимостью, всем тем, что пугало, но неизменно завораживало. Вот только момент был неудачный.
- Не стоило говорить такие вещи, Хитсугайя-тайчо. Я предупреждал, не совершайте ничего опрометчивого.
«Опрометчивого?!»
Хотел ли Бьякуя доказать свою власть своими действиями? В этом не было сомнений, вот только ли это он хотел доказать? Насчет того, в чьей власти находился Тоширо, юному капитану казалось, что они решили этот вопрос давно. Но вот возможности объяснить не было –  Бьякуя грубо поцеловал, не заботясь, или не заметив, что прокусил Тоширо губу, затем переместился на шею, вызывая судорожный полувздох-полустон. Дрожь не унималась, даже наоборот, усилилась, когда губы переместились ниже. Бьякуя отпустил запястья Хитсугайи, и тот начал их немедленно растирать, смотря на  оставшиеся красные следы, особенно четко выделяющиеся на бледной коже – и в этот же момент Кучики остановился.
- Нам нужно возвращаться к Со-тайчо-доно...
Хитсугайя все так же растерянно глядел на капитана шестого отряда мутным взглядом, не зная, что сказать. Голос Бьякуи звучал растроенно,  и может из-за этого Тоширо чувствовал себя странно. Он перевернулся на бок и закрыл глаза, никак не реагирую на слова. Проведя рукой по губе, он вытер тонкую струйку крови, не замеченную раньше, и задумчиво взглянул на Кучики.
- Не хочу, - и капитан десятого отряда чуть улыбнулся, так же из-за того, что позволяет себе слишком много, но не чувствуя никакой настороженности. - Не раньше, как получу объяснение, почему вы пытаетесь мне доказать то, что нам обоим и так известно, -  а затем тихо добавил  – Почему именно таким способом?
Даже видя, что Бьякуе стоило каких-то усилий держать все под контролем, Хитсугайя не мог не спросить. И так же не смог преодолеть другое желание - кончиками пальцев слегка прикоснуться к щеке аристократа, нежно проведя по ней, показывая, что он не сердится, и надеясь, что хоть это движение заставит его посмотреть Тоширо в глаза.

Тоширо уже плохо понимал, что происходило до этого – все было словно в тумане, быстро, сумбурно, и казалось далеким, и, возможно, ошибочным. Что он испытывал на тот период - он не помнил. Даже сейчас ему казалось, что ничего, но это было неправдой. Просто чувствами заволокло все – сердце, разум, и может поэтому самым легким и быстрым способом было бы отказаться от них. Легким, но неправильным и разрушающим все. Ведь если бы он так поступил, то это обозначало бы полный крах, отрицание всего, что произошло, - а произошло немало, - и если правильно со всем этим разобраться, то его жизнь могла бы перевернуться. Не встать с ног на голову, что было до этого, а просто добавились бы новые краски в его жизнь. Те краски, которые он никогда еще не видел. И если бы он просто постарался забыть все… это была бы ложь самому себе, чтобы не искать причин, почему он пару моментов назад испытывал жуткое сочетание страха, наслаждения и потребности чего-то подобного или даже большего.
Кучики обернулся и заглянул в глаза Хитсугайи каким-то особенно задумчивым и долгим взглядом, который казался чуть виноватым, но в котором читалось некоторое облегчение – и Тоширо был неуверен, что Бьякуя знал, сколько всего он сумел выразить в этот момент. Сам же он постарался смотреть как можно мягче, чтоб успокоить, хотя навязчиво крутилась мысль, что здесь жертва он, и скорее его должны успокаивать и утешать. Хотя все было на удивление просто – они оба были жертвами, один - жертвой своих страстей, другой – жертвой чувств близкого ему человека. Близкого – в этом он не сомневался.
Все действия Кучики были очень аккуратны, – это чувствовалось, словно он относился к юному капитану как к чему-то очень хрупкому и драгоценному, - и наполнены каким-то особым трепетом и  нежностью, которые постепенно передавались Хитсугайе. Какое-то время назад Тоширо хотел вырвать руку, но он обидел бы аристократа подобным действием, сделанным не из злости и раздражения, а просто потому, что смущало, и, к тому же, его дыхание легонько щекотало ладонь, - но он переборол себя, постепенно сдаваясь под таким молчаливым напором.
Слова снова обжигали, завладевая сознанием, - и почти заворожено Тоширо смотрел на действия Кучики, сопровождающие эти фразы. И ему казалось, что он не слышит это, а чувствует кожей, которую касались губы Бьякуи, - настолько сильно на него начала действовать сложившаяся атмосфера.
Вопрос, такой провокационный, такой долгожданно-неожиданный, вызывающий противоречивые чувства. Тоширо подвинулся ближе к аристократу, стараясь смотреть ему прямо в глаза - и сердце пропустило удар или два, прежде чем он решился ответить.
- Что я чувствую к вам, вы спрашиваете?  Если бы я мог точно ответить на этот вопрос, я бы это с радостью сделал. Я не уверен, что это – но вы первый, кто вызывает это чувство у меня, кто заставляет меня трепетать от прикосновений и ожидать ваших слов. Если бы я знал, но пока все слишком смешанно – и радость, и нежность, и немного раздражения, интерес… много всего, я могу долго продолжать. Как бы вы назвали это, Кучики-тайчо? Если оно похоже хоть на какое-то чувство, которое когда-либо испытывал человек – вы должны это знать… - тихо, но так, чтоб его слова можно было различить без труда, мягко и ненавязчиво.
Тоширо опустил голову и закрыл глаза, не решаясь открыть их вновь, переводя дух от слишком длинных фраз, которые, казалось, тянулись вечность. Он не понимал, откуда у него взялись силы так долго и витиевато говорить, как ему казалось. Единственное – он знал, что коротко, буквально в одном-двух словах не сможет передать, что чувствует. Но даже, не смотря на все это, Хитсугайя передал лишь малую часть, его чувства были необъятны, их нельзя было выразить словами. Почему это не было произнесено… неизвестно. Скорее, он просто честно попытался ответить, не говоря, что просто не знает – хоть это и сорвалось, – чтобы Бьякуя смог помочь ему разобраться. В этом Тоширо сейчас мог положиться только на него.

Отредактировано Hitsugaya Toushiro (2010-07-02 16:38:26)

Ждать, пока получишь ответ на вопрос, который и так уже смутно знаешь или чувствуешь где-то глубоко-глубоко в сердце. Знать и бояться, что вдруг услышишь не то, о чем думаешь. И бояться еще больше, ожидая услышать то же, что упорно стучит в голове, выжигая сознание и выгоняя все прочие мысли. Непросто, неловко, неудобно, - и к тому же убивающее ожидание, которое казалось вдвое больше из-за необъяснимого страха. И это лишь малое, но зато точное, что терзало Хитсугайю. То, что он еще чувствовал…тому он ждал объяснение, которое должно было абсолютно точно принести некоторое облегчение, долгожданное.
Тоширо почувствовал мягкость постели под спиной, и только потом понял, что Бьякуя аккуратно уложил его, чтоб почувствовать самому, насколько сильно бьется сердце юного капитана -  хотя тому и казалось, что в этом нет необходимости:  оно стучало слишком громко и сильно, что его наверняка можно было бы почувствовать и без этого прикосновения, вызывающего мелкую дрожь по всему телу. Но этим действием Кучики словно хотел в чем-то убедиться перед своим окончательным ответом, которого Тоширо напряженно ждал, хотя и не понимал, почему тот медлит. Только если Бьякуя сам сомневается или не знает – но кто еще кроме него мог знать, тем более, если он единственный, кому приходилось испытывать почти все человеческие эмоции. Ему Тоширо верил, зная, что тот не выдаст желаемое за действительное, что он скажет правду. Что действительно есть, без прикрас.
Ответ он слушал с замиранием сердца – как-то немного издалека, словно задумавшись, начал Кучики, уткнувшись в шею и наверняка чувствуя все, что испытывал сейчас юный капитан. И Тоширо было неловко, что он какой-то совсем открытый перед этим человеком, позволяющий видеть все эмоции, - но он не мог закрыться сейчас, у него бы и не получилось, слыша обжигающий шепот на ухо, произносящий столь провокационные, смущающие слова. К щекам вновь прилила краска, которую юный капитан не сразу заметил, отвлеченный поцелуем за ухо и ласковым прикосновением к щеке. Бьякуя вынуждал посмотреть на себя – и Хитсугайя ответил немного мутным взглядом, надеясь, что тот поймет его правильно.
- Любовью, вы говорите, - тихим, чуть срывающимся голосом, словно пробуя на вкус это слово, словно немного боясь его, - вы ведь не врете мне, Кучики-тайчо? Хотя с чего бы вам врать… - чуть облизнув губы, пересохшие от  столь изучающего взгляда.
Тоширо, на грани сознания, приподнял руку, вцепляясь до боли в плечо, но не думая об этом, не желая этого, ища поддержки.  Его сейчас больше интересовало, что принесло ему это знание. Ему все это было впервые, в то время как Бьякуя был более опытным – и этому юный капитан немного завидовал сейчас. Он еще немного себя помучил, прежде чем тихо спросить, прикрыв глаза.
- И что же мне с ней делать, Кучики-тайчо? Я не знаю, как выразить… - словно был ребенком, хотя и отвык от того, что ему это было свойственно.
Ну действительно, кто бы мог подумать, что столь сокровенное чувство он испытает к нему, а не к кому-то другому?

Глупые? Именно так, это понимал и сам Тоширо. Но порой самые глупые вопросы бывают самыми честными и искренними, чем пытаться выглядеть умно и лишь запутаться, и запутать остальных. Хитсугайя и не боялся выглядеть немного недогадливым - думать, сконцентрироваться  на чем-либо было сложно, тем более, что Бьякуя не злился, явно решив показать, как выразить это чувство, показать, насколько все просто и естественно, насколько глупым был заданный вопрос.
Кучики коснулся шеи, поцеловав – и юный капитан чуть вздрогнул, чувствуя, как начинает разливаться тепло по телу, окутывая, расслабляя.
- Верю вам, Кучики-тайчо, - чуть улыбнуться, подчиняясь неведомому порыву, веря в эти слова, успокаивая ими и себя в том числе.
Хитсугайя чувствовал своим телом все, что происходило с Бьякуей – так крепко он был прижат, - впрочем, тот наверняка так же чувствовал все изменения и в Тоширо - как мальчик чуть дрожит, остро реагируя на прикосновения, как вздрагивает и часто дышит, как бешено стучит сердце в груди, как ладони ложатся на плечи, обвивая, обнимая, как нежно и трепетно юный капитан отвечает на любую ласку. Рука аристократа спускается чуть ниже, забираясь туда, где никто еще не был. Тоширо чуть дергается, все еще крепко прижатый к Бьякуе, вцепляется в его плечи, распахивает глаза и буквально через секунду прикрывает их вновь, выдыхая вроде как неизвестно откуда взявшийся полустон, именно в тот момент, когда аристократ вновь перемещается на шею, словно четко выждав, рассчитав, когда это произойдет. Абсолютно открытый, когда прикосновения становятся запрещено-манящими, смущающими, но приятными, а ощущения - непозволительно сладкими, что хочется чуть поддаться навстречу – но нельзя, нет. Все накатывает волной, захватывая с головой, не позволяя вырваться – и может это единственная причина, почему Хитсугайя чуть выгибается и откидывает голову, словно разрешая, позволяя делать с ним все, что заблагорассудится, но, в тоже время, пытаясь сохранить остатки разума, чтобы контролировать ситуацию, что с каждым прикосновением становится немыслимым.
Смотреть куда-то в бок из-под чуть дрожащих ресниц, предоставляя полный доступ к своей шее и скрывать за этим боязнь заглянуть в глаза, которые поглотят полностью, без остатка; бояться показать, насколько взгляд стал мутным, насколько ему сейчас приятно все происходящее; бояться чуть поддразнить Бьякую, замечая, как тяжело ему сдерживаться, и знать, что возможно уже поздно – сам того не ведая, он довел его до этого состояния, когда-то желая сделать все с точностью наоборот, чтоб не добраться до такого разрешения ситуации – и только потом задуматься, а хотел ли он другого?
- Это как-то слишком, Кучики-тайчо… - шепча, прерываясь на рваные выдохи, понимая, что на то, чтобы сказать что-то еще, попросту не хватает сил, которые улетучиваются от одного поцелуя и дразнящего прикосновения.

Тоширо  потерялся  во времени – сколько он уже здесь находится, в полной власти аристократа? Сколько ему еще предстоит – неизвестно, так же как и то, что юный капитан не знает , хочет ли он останавливать эту пытку. Сосредоточиться на чем-нибудь отвлеченном, пытаться что-то сказать упорно не получается даже после многочисленных попыток – ничего, кроме тихого шипения, когда движения становятся чуть резче и напористее. Голос в голове мягко советует прислушаться к своим  ощущениям - и Хитсугайя понимает, что этот голос  хочет сказать, забывая, что это он сам. Что это его желания,  которые он никогда не озвучивал, которых боялся, возможно. И сейчас, он не может их даже сдержать – и они завладевают разумом Тоширо. Точнее, маленькой частью – ведь все остальное занято Бьякуей.
Каждое прикосновение вызывало бурю эмоций – они словно обжигали еще больше. А руки аристократа, казалось, были везде, подчиняя себе тело, которое сдалось еще раньше, чем разум. С очередным полустоном , разорвавшим только звук учащенного дыхания и шелест одежд, юный капитан почувствовал, как рушится его последняя защита и опадает мелкими кусочками, которые тот час же разбиваются вдребезги , словно льдинки. Пожалуй то, чего так хотел Кучики, то, что так долго держал в себе мальчишка.
Приятно, невообразимо приятно, настолько, что чуточку больно и страшно. Ощущение нереальности происходящего завладевает сознанием – но отступает назад от жаркого шепота, после которого по всему телу пробегает дрожь.  Нет, это вполне реально. Это действительно происходит. На достойный ответ не остается сил, и существует лишь надежда, что Бьякуя поймет и так, что мальчишка об этом даже не думал – ведь чувства сейчас гораздо острее, чем обычно – потому что единственный способ это как-то выразить – выгнуться, на мгновение прижимаясь всем телом, и особенно тяжело выдохнуть, как раз в тот момент, когда аристократ произносит его имя. Слишком…  Тоширо ощутимо вздрагивает, блаженно прикрывая глаза, пытаясь в точности запомнить момент, интонацию, мельчайшую деталь… Мало кто вообще называл его по имени, и тем более, когда это сделал Кучики – словно какая-то вспышка, стирающая все из сознания, выжигающая. Чуть отдалится, вжаться в постель, утопая  в ее мягкости, пытаясь таким образом избавится от этой невообразимой тесноты, заставлявшей закусить губу, все равно пропуская глухой полустон, смешанный с шипением.  И через несколько секунд  немного дернуться, подавшись вперед,  позволяя себе протяжный стон, который, впрочем, оказался заглушен, поглощен Бьякуей. Нежный поцелуй, позволяющий чуть перевести дух, наслаждаться, расслабившись и успокаивая бурю внутри себя.
Тоширо немного стыдно – но он это не показывает, не забывая и про аристората, ощущая его напряжение - вот только он не уверен, что нужно делать.  Поцелуй становится требовательным по инициативе юного капитана, сам же он сгибает ногу в колене и отводит ее, вновь выгнувшись. Руки плавно перемещаются, обнимая теперь за шею, мягко проводя по ней кончиками пальцев, слегка путаясь в волосах, перебирая шелковистые прядки. Хитсугайя прерывает поцелуй, тяжело дыша и хватая воздух, и пронзительно смотрит в глаза, выискивая в них что-то. Он боялся показать свой мутный взгляд – но испуг сейчас отошел на второй план; боялся оказаться поглощенным взглядом аристократа – но так и произошло.
- Бьякуя… - не менее фамильярное обращение к Кучики, которое он все же сам себе позволил, и мальчишка тепло, нежно улыбнулся ему, насколько было возможно в таком состоянии, пытаясь выразить своим тихим, хриплым голосом все то, что давно хотел выразить.